Репортаж из музея-усадьбы Алексея Толстого в Самаре.
Я быстро бежала по заснеженной тропинке перед Академией. Нас сегодня рано отпустили с пар, и, наконец-то, у нас с Сашей появилась возможность посетить музей-усадьбу Алексея Толстого, знаменитого писателя из рода Толстых. Сашка (Александра Кропотова) моя подруга, уже ждала меня на остановке. Почти год мы планировали эту поездку, и сейчас был какой-то трепет внутри, будто что-то необычное должно было с нами случиться. Снег хрустел под ногами, но сейчас я не могла насладиться этим звуком – я торопилась. Издалека я узнала Сашу по ее синей куртке. Поздоровавшись, мы стали обсуждать план проезда. Мы точно знали, что музей находиться рядом с филармонией, но как туда проехать мы не знали. Чтобы спросить у кого-то дорогу, нужно было определить местный человек или приезжий, поэтому мы стали присматриваться к людям на остановке. Сашка подошла к пожилому мужчине, который рассматривал журналы на витрине киоска рядом с остановкой. О чем-то поговорив с ним, она вернулась обратно и сказала, что до филармонии едет троллейбус под номером «15». Мы, пританцовывая, стояли на остановке и ждали «наш» троллейбус. Было около двадцати пяти градусов ниже нуля. Завидев вдалеке троллейбус, мы обрадованно двинулись на встречу к нему и, как только отворились двери, зашли внутрь. Я, увидев свободное место, села. Сашка, подойдя к кондукторше, оплатила проезд, после попросила ее предупредить нас, когда мы будем подъезжать к филармонии. Кондукторша удивленно на нас посмотрела и сказала, что этот троллейбус едет только до губернского рынка. Мы уже собирались выходить, но она остановила нас и сказала, что, раз уж мы заплатили за проезд, будет лучше, если мы доедем до конечной остановки и только там поменяем маршрут, но какой автобус ехал оттуда до филармонии, она не знала. Услышавшие нашу беседу пассажиры присоединились к обсуждению нашего пути. Пожилая женщина подробно расспросив нас о том, куда мы едем, вежливо назвала нам несколько номеров автобусов и троллейбусов и, подбадривая нас, добавила «язык до Киева довезет». Услышав эту фразу, мне вдруг вспомнились последние события в Украине. Проведя дальнейший путь в этих грустных раздумьях и дружеской беседе, мы и не заметили, как оказались на Губернском рынке. Пересев на другой автобус, мы приехали к филармонии. Спросив дорогу у двух женщин, проходивших мимо, мы узнали, как пройти к музею и от нетерпения и холода ускорили шаг.
Нас встретил Буратино.
В дверях, которые вели во двор усадьбы, мы увидели статую Буратино, который держал над головой золотой ключик и радостно улыбался прохожим. Улыбнувшись ему в ответ, мы прошли мимо него и по заледеневшим ступенькам поднялись на крыльцо первого дома в котором находилась касса. Оплатив нашу экскурсию мы вернулись обратно к Буратино и войдя во двор двинулись ко второму дому. Именно здесь на втором этаже и находилась квартира Алексея Николаевича. Войдя внутрь, мы прошли в фойе, где находилась раздевалка. Пока мы снимали куртки и одевали бахилы нам сказали, что в музее восемь залов и указали с какого мы будем начинать осмотр. Я увидела несколько детских курток висевших на крючках в гардеробе и поинтересовалась, много ли бывает у них посетителей. Гардеробщица, указав на полы, сказала, что грязь, которую мы можем увидеть только что натоптали школьники и что посетителей у них всегда очень много. Внимательно посмотрев на растрепанные половицы я не могла отделить следов детей от следов времени.
Детство.
Первый зал был посвящен детству писателя. Экскурсовод подведя нас к карте Самарской Губернии того времени начала свой рассказ:
«Давайте сначала посмотрим на карту Самарской Губернии. Вот такой огромной она была в XIX веке, от Татарстана до Астрахани».
Говоря это, она показывала на жирные линии обозначающие границы Губернии.
« Родился Алексей Николаевич в доме Бострома в Николаевске, но прожил там менее 10-ти месяцев. Мама, будучи в положении, развелась с родным отцом Алексея, графом Толстым. Их развод наделал много шума не только в Самаре, но в Москве и в Петербурге. Поэтому Бостром, работавший тогда в Саратове, бросает работу и переезжает в свое имение в Красноармейском районе в селе Павловка. 14 лет они прожили в хуторе».
Не отходя от карты, экскурсовод продолжает свой рассказ:
« Когда Алеше исполняется 10 лет, мать начинает приглашать учителей на дом. Домашним образованием он заканчивает три класса, но в результате того, что домашнее образование было слабым он не смог поступить в Самарское реальное училище. Дабы не терять времени мама отвозит его в Сызрань, где он учится один год в реальном училище и заканчивает четвертый класс. Потом он все же поступает в Самарское реальное училище, которое считалось самым лучшим в Поволжье. Во время его учебы в Самаре, Бостром продает свой хутор и покупает вот эту усадьбу. Во время учебы в Петербурге он приезжает сюда на каникулы и на праздники».
Сказав это, она подводит нас к витринам, в которых находятся черно-белые фотографии того времени и старые потрепанные книжки, и добавляет в свой рассказ новые элементы:
«До 14 лет Алеша считал Бострома родным отцом, но, даже узнав правду, его отношение к отчиму не изменилось и он продолжал называть его папочкой».
Мы с Сашей поднимаем голову вверх и видим портрет женщины. Только мы хотим прочитать ее имя на кусочке бумаге приклеенном под портретом, как экскурсовод подзывает нас к другой стене развешенной черно-белыми рисунками. Она указывает на генеалогическое древо Толстых напечатанном на альбомном листе и, указывая на кружки с именами на ветвях дерева, выделяет оттуда самых значимых людей и подробно останавливается на них.
«Для начала посмотрите на древо Толстых. Петр Андреевич Толстой - сподвижник Петра I. При Петре I был дипломатом в Турции, а позднее возглавлял тайную канцелярию, и за все это получил титул графа. Титул передавался из поколения в поколение. В этом роду было три знаменитых писателя - Алексей Константинович, Лев Николаевич и Алексей Николаевич. Сейчас известна московская писательница Татьяна Толстая, внучка Алексея Николаевича».
Бросив последний взгляд на маленький кружочек с именем Татьяна, мы подходим к портрету Петра Андреевича. Экскурсовод поясняет нам, что сам портрет рисовала внучка Екатерина Никитична Толстая, биолог по образованию.
Дальше она указывает на другие портреты, висящие на стене рядом, и мы снова встречаем портрет той женщины. Поймав наш взгляд экскурсовод рассказывает нам об этой женщине изображение которой нас так заинтересовало.
« Это мама Алёши. Тоже писательница. Самое главное, что надо знать, это то, что мать Алексея Толстого была писательницей и с его детских лет мечтала воспитать в нем писателя».
После она указывает на фотографию мужчины с тремя детьми:
« Это родной отец граф, и трое детей от первого брака, которые после развода остались с графом. Для того времени развод считался греховным поступком и церковь отлучает от себя мать Алексея и она не может выйти замуж за Бострома.»
Уже давно у меня возник вопрос и сейчас я перебиваю им рассказ экскурсовода: «А почему они развелись?»
Речь женщины сразу меняется. Заученные монотонные фразы вдруг превращаются в пылкую речь:
«Ну, потому что зря она вообще вышла за него замуж. Он сватался к ней пять раз. Четыре раза она ему отказывала, а на пятый дала согласие. Понятно, что чувств с ее стороны никаких не было, просто поддалась тому, что он был очень богат, известен. Родители тоже сыграли свою роль. Поскольку они были обедневшие дворяне, а у него были свои имения в Москве, Петербурге, здесь в Самаре. Она любила читать и писать, в совершенстве владела немецким и французским языками, а он любил охоту и балы. Ну, вот что их могло объединять?» - закончила она свою речь риторическим вопросом.
Немного помолчав у портретов, я снова задала вопрос: «Она во втором браке хоть нашла счастье?»
«Нашла… Дело в том, что она отдыхала здесь в серных водах в Самарской Губернии. В компании отдыхающих зашел разговор о литературе, искусстве. Бостром тоже был в этой компании, и оказалось, что их взгляды совпадают, он думает точно так же как она, интересуется литературой и театром. Это их сблизило. Она решает уйти от графа. Родители от нее отворачиваются на несколько лет. Граф отправляет этих детей - указывает она на фотографию - к своей матери при условии, что они никогда не будут видеться с ней. Это тоже наказание…»
Мы стоим все там же и с интересом вслушиваемся во все, что говорится о судьбе женщины с картины.
« В 10 лет Алешу нужно отдавать учиться, а у него нет свидетельства о рождении. Бостром является незаконным мужем, а граф, оскорбленный поступком жены, не дает свою фамилию. Александра Леонтьевна (так зовут мать Алексея Толстого- прим. С. Ф.) почти четыре года хлопочет и только к 14-ти годам получает вот это вот свидетельство (она указывает на документ под стеклом витрины который стоит здесь же под картинами) которое было необходимо для получения образования. Не то окончил бы он только приходскую школу, а для того чтобы стать писателем ему нужно было учиться еще и в институте. Выдали ему это свидетельство на основании выписки из церковной книги в момент рождения, где он был записан на графа Толстого».
Мы продолжаем смотреть на бумаги под стеклом.
« Рядом письмо Алеши, вот так он писал в восемь лет. Старание конечно мамы. И читал и писал Алеша несоответственно возрасту. Ну, сейчас в 8 лет все уже читают, а тогда в 10 лет только начинали учиться. Скажу вам еще одну интересную особенность – мама Алеши не любила сказок, читала для него познавательные рассказы, чтобы он что-то понял и взял для себя ценную информацию для жизни».
Наше внимание привлекают маленький столик и кресло в углу. Я снова задаю вопрос экскурсоводу: «это кресло Алексея Толстого?».
« Нет. Стол и кресло принадлежали самарскому писателю, другу семьи, Гарину Михайловскому. Ему тоже должны были открыть музей, но так как музеи у нас открываются раз в сто лет…».- многозначительным молчанием она закончила свое предложение.
Обратив наше внимание на рояль в центре комнаты, она опередила нас и, не успели мы задать вопрос, приступила к пояснениям:
« Рояль этот не лично Алексея Толстого. Такой рояль стоял в доме Бострома, но так как рояль занимает много места, его решили заменить на пианино, которое вы увидите в их восстановленной квартире».
В другом углу мы видим большой резной шкаф с огромным зеркалом.
«Такой шкаф тоже стоял в доме Бострома, который купив эту усадьбу построил в каждом доме по четыре пятикомнатные квартиры.В одной они жили с семьей а остальные сдавали, а на полученные деньги жили.»
На другой витрине мы видим личные вещи матери Алексея
Толстого - подлинная шкатулочка в форме яйца, рукописи и книги, изданные еще при ее жизни.
«Александра Леонтьевна в письме Бострому писала: «Увидишь его творчество будет сильнее моего и со временем я буду преклоняться перед ним», но, к сожалению, она не узнала об этом так как скоропостижно скончалась в 1906-ом году. Алеша был настолько потрясен известием о смерти матери, что закончив Петербургский технологический институт даже не стал защищать диплом, так как знал, что мать хочет видеть его писателем, и с 1907-го года он посвящает свою жизнь литературе».
Тут мы видим, что обойдя комнату вернулись и стоим на том же месте, где и начинали экскурсию. Закончив обзор первого зала, и узнав много нового о жизни Алексея Толстого, мы поднимаемся на второй этаж, где во втором зале нас ждет еще много интересного.
Квартира Толстых.
Поднявшись по лестнице и повернув направо, мы оказались в квартире Толстых, которая как нам уже сказали, состоит из пяти комнат. В прихожей, куда мы зашли, нас встретила другой экскурсовод. Яркое солнце заливало квартиру сквозь большие окна и придавало обстановке жизнерадостность. Уныния, которое, как нам казалось, должно было быть в квартире столетней давности, не было. Экскурсовод предложила нам начать осмотр квартиры со столовой и смежной с ней комнатой, которая принадлежала Алексею Толстому.
Свой рассказ женщина начала с общей информации, с которой мы уже познакомились в первом зале. Заученные фразы которые ей приходилось повторять каждый день придавали речи монотонность.
«В столовой, где мы сейчас находимся, у них тоже стоял резной буфет. А в центре стоял квадратный стол. На нашем столе блюдо для второго из английского сервиза Толстых, фарфоровое, часть этого сервиза находится в музее в Москве».
Кружевная скатерть на столе поражала белизной. Мебель того времени выглядела очень элегантной и простой. Мы с Сашей оглядывались по сторонам, экскурсовод продолжала свой рассказ: «В шкафчике горка хрусталь и фарфор тоже из семьи Толстых…», как вдруг из соседней комнаты послышалось пение кукушки. Прозвучавшее «ку-ку» напомнило мне о времени, за которым я уже давно не следила. Мне подумалось что сейчас, наверное, часа четыре… Мои мысли перебил монотонный голос:
«Вам повезло - наша кукушка вас поприветствовала. Она у нас немного больная, поэтому кукует, когда ей захочется (смеется). Не обращайте внимания».
Теперь я была не уверена во времени, а смотреть на часы было бы верхом неприличия, поэтому повернувшись к экскурсоводу я продолжила слушать.
« А вот стоит синяя чаша, корона на ней обозначает дворянское происхождение, а буква «Т» - Тургенев. Эту посуду передала старшая внучка Марина Евгеньевна Шиловская, которая сейчас живет в Москве. Еще чем примечательна эта комната, ее двери открывались в Алешину».
Эта комната давно вызвала наш интерес и как только речь зашла о ней мы с Сашей встали в дверях комнаты и, рассматривая каждый элемент, вслушивались в по-прежнему монотонную речь экскурсовода.
« Ему предоставлялась самая просторная светлая комната. И вот за таким столом он готовил уроки. На нем предметы увлечения. Он увлекается живописью и покупает такие английские краски. По воскресеньям он ходил в платную художественную школу, которой руководил наш самарский художник Керик Николаевич Воронов. На 16-летие подарили фотоаппарат фирмы «Кодак» и у нас сохранились фотографии, которые помогали вести реставрационные работы».
Женщина так подробно описывает вещи, что кажется даже незрячий, по ее словам, может воссоздать образ комнаты в голове.
« Вот на такой металлической кровати он спал. А вот этот шкафчик, который находится между двумя окнами, подлинный, найден здесь у нас в Самаре. Литература в нем подобрана именно та, которую читал Алеша. Любимым писателем их семьи был Иван Тургенев. Затем выделяли Пушкина, Некрасова, Гоголя, Толстого».
Эти пожилые женщины – экскурсоводы - называют Алексея Толстого очень ласково - «Алешей». Иногда у меня создается впечатление будто бы писатель когда-то ребенком играл у них на коленках, и когда она называет его «Алешей» я жду что он маленьким мальчиком забежит в эту комнату и, тыкнув на нас с Сашей пальцем, спросит у этой старушки с розовой помадой на тонких губах кто мы такие…
«Барометр привезли из имения отца, графа Николая Александровича Толстого».
Услышав слово «барометр» я начинаю искать его глазами, но не найдя продолжаю слушать рассказ экскурсовода.
« До 1906-го года было керосиновое освещение, которое позже переделали под электрическое».
Мы поднимаем голову вверх и смотрим на люстру в центре потолка.
« В каждой комнате часы: в детской, как правило, вешались резные с кукушкой, в столовой - круглой формы напоминающей тарелку, в гостиной – продолговатые. Часы служили не только для определения времени, но и как дополнение к интерьеру комнат».
Мы по-прежнему стоим в столовой. Я подхожу к окну рядом со шкафом горкой и смотрю во двор. Сашка стоит рядом с экскурсоводом и внимательно слушает.
« После окончания реального училища Алеша уезжает в Петербург, где поступает в Петербургский Технологический Институт на механическое отделение, а сюда приезжает на каникулы, вот с таким большим чемоданчиком, который находится под его кроватью».
Я возвращаюсь к порогу комнаты Алексея Толстого и, присмотревшись к кровати повнимательнее, вижу там тот самый чемоданчик, о котором только что говорила экскурсовод.
« Подготовка нашего музея шла в течение 20-ти лет. Материал собирали по крупицам. В то время, когда мы готовили музей, еще были очевидцы, которые жили в этих домах. Мы с вами через прихожую подойдем к комнате матери».
Мы, возвращаемся обратно в прихожую, и видим маленькую женскую комнату. Остановившись на пороге, мы рассматриваем предметы.
« Обратите внимание на зеркало, которое поприветствовало вас в прихожей. Оно подлинное. Ему 200 лет. В него отражались Алексей Толстой и его семья, а теперь отражаетесь вы».
Услышав эти слова, мы с Сашей долго всматриваемся в зеркало. Но монотонный голос возвращает нас к порогу женской комнаты.
« Эта комната Александры Леонтьевны. Она была еще меньше, не было этого углубления, альков. В один из ремонтов они отделили часть от соседнего кабинета, прорубили окошечко и поставили туда кровать, за счет чего комната стала просторнее. Вот за таким миниатюрным дамским письменным столом она читала и на столе раскрыта книга Гарина Михайловского повесть «Студенты». Последняя вещь, которую она читала при жизни. На нем лежит нож для разрезания газет, журналов».
Экскурсовод, указыванием руки, сопровождает описание предметов, которые должны быть удостоены нашего внимания.
« Швейная машинка Зингер здесь неслучайно, в то время женщины, в том числе и графини, умели шить, и она обшивала всю семью и Алешу до 14-ти лет. А вот на кресле лежит черный кружевной французский зонтик от солнца и сиреневая шаль. Это личные вещи Александры Леонтьевны, которые нам передала внучка. Она говорит, что по преданию в роду Тургеневых такие вещи среди женщин передавались из поколения в поколение».
Здесь женщина возвращается к описанию предметов, которые лежат на столе.
« Три книжечки стопочкой около маленького бюро - книги на французском языке. Александра Леонтьевна окончила гимназию с серебряной медалью, знала французский, немецкий языки и читала подлинники».
Бросив последний взгляд на предметы стола, женщина продолжает описание мебели.
« С левой стороны комнаты каждый имел свой гардероб. Деревянные комод и трюмо еще раз подтверждают, что это женская комната на комоде туалетные принадлежности, всякие шкатулочки, подсвечники, флакончики из под духов.
Закончив описание этой комнаты, экскурсовод проводит нас в гостиную, где мы встаем на пороге смежной комнаты, которая когда-то принадлежала отчиму Алексея Толстого.
« Вы видели много книг в доме, и вот здесь в шкафчике две полки занимает энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, который и по сей день отвечает на вопросы. Стол подлинный, и книга на столе « Вселенная человечества» из его личной библиотеки с его автографом. Чернильница на столе выполнена в форме головы первого книгопечатника Гуттенберга. Пепельница в виде лопаточка. Около лампы фотография маленькой девочки».
На фотографии экскурсовод временно останавливает свое описание и рассказывает нам о приемной сестре Алексея Толстого.
«В 1899-ом году они взяли на воспитание маленькую девочку из бедной семьи, назвали ее Шурочкой, а фамилию оставили прежней семьи. И вот эта Шурочка дольше всех прожила в этом доме до 1929-го года. А после переехала в Баку и работала на танкере фельдшером. Когда открывался наш музей, она еще была жива. Ее разыскали и пригласили. Она прошла по всем этим комнатам и рассказала, как здесь все было устроено, какие вещи на каком месте лежали в то время. По ее воспоминаниям и было все восстановлено».
На диване было несколько кукол. Экскурсовод, заметив мой взгляд устремленный на диван, добавила последнее описание.
« О том, что здесь жила маленькая девочка говорит эта коллекция кукол, которую мы создали специально с этой целью».
Отойдя от порога комнаты Бострома, мы остановились в центре гостиной. Пожилая женщина начала описание последней комнаты.
« В этой комнате Толстые проводили музыкальные и литературные вечера. Алексей очень хорошо играл на пианино. Здесь часто звучали музыка Чайковского, Шопена».
Пианино, о котором нам рассказали внизу, уже было описано. Теперь мы повернулись к бюро Александры Леонтьевны.
« Одной из ценных находок нашего музея является бюро из красного дерева, который подарил Александре Леонтьевне отец, когда она выходила замуж за графа (экскурсовод провела рукой по зеленому бархату стола). Вот за этим столом она создавала свои произведения. Оно очень удобное, в бюро много ящичков, в которых она хранила свои рукописи и канцелярские принадлежности. Были и ящички напоминающие сейф, которые закрывались под ключ. Так же были и ящички-тайнички, о которых знал только хозяин бюро, ну а теперь знаем и мы. Как тогда у них на бюро стояли каминные часы, этим часам 300 лет они ртутные. В то время считали, что они самые точные. Эти часы были в рабочем состоянии, но вот уже 5 лет как остановились».
Посмотрев на ртутные колбочки в часах, я подошла к пишущей машинке рядом с бюро, которая привлекла мое внимание еще когда мы зашли в комнату.
« Когда в Самаре появились пишущие машинки Александра Леонтьевна была одной из первых кто приобрел это новшество, что облегчило ее писательский труд. Отличается она от современной тем, что печатающий не видит текста».
Рассмотрев машинку, мы повернулись к центру комнаты, где стоял обеденный стол.
« Еще одна подлинная вещь - лампа с зеленым абажуром, но ее приобрел сам Алексей Николаевич уже будучи писателем в 30-е годы. Она была керосиновая, но потом была переделана под электрическую. Как тогда у них на стенах висели портреты членов семьи».
Над диваном висели портреты Бострома, Александры Леонтьевны и детей. Мы с Сашей снова смотрели на портреты, как монотонный голос, назвав последний элемент комнаты - печь голландку - умолк. На этом описание квартиры Алексея Толстого было закончено. В следующих залах нам должны были описать творческий путь писателя.
Продолжая путь.
Мы с Сашей вернулись на лестничную площадку и вошли в противоположную с квартирой комнату. В этом зале говорилось о второй мировой войне. Алексей Толстой был военным корреспондентом, и здесь были представлены произведения и фотографии, относящиеся к этому отрезку времени. Уставшие экскурсоводы предложили нам самим рассмотреть следующие залы. Мы с Сашей были немного огорчены, так как без указания экскурсовода даже не знали, откуда лучше начинать осмотр.
Не найдя в этом зале ничего интересного мы двинулись дальше. В следующем зале были несколько личных вещей Алексея Толстого, которые тоже лежали под стеклом. Наше внимание привлекло свидетельство об окончании Самарского реального училища. В нем были не очень хорошие отметки: четыре «пятерки», девять «четверок» и одна «тройка». Мне сразу подумалось что это свидетельство подбадривает «троечников», которые вместе со всем классом приходят в этот дом-музей и так же как и мы сейчас обходит все эти залы.
Еще один зал, который мы самостоятельно обошли, был посвящен экранизированным произведениям Алексея Николаевича. Здесь были фотографии со съемок фильмов и театральных постановок. Так как экскурсовода не было, мы с Сашей делились знаниями и тем самым дополняли осмотр. Из экранизированных произведений мы знали три: «Петр I», «Хождение по мукам», «Золотой ключик, или Приключения Буратино».
Мы с Сашей проходили мимо витрин, стендов, плакатов и картин, и не чувствовали ничего кроме ужасного голода. Посмотрев на часы, мы узнали, что уже половина пятого. Во время обсуждения своих впечатлений и чувств выяснилось, что Саша, как и я, выехала из дома не позавтракав, и что, как и я, она сегодня сдавала экзамен.
Мы спустились по другой лестнице и, пройдя по последнему залу, оказались в фойе. Все было продумано именно так чтобы, сделав круг, человек возвращался именно туда, откуда начинал свой путь. Гардеробщица, встретив нас, стала расспрашивать о впечатлениях. Она так же сообщила нам, что летом в саду сажают те же самые цветы, которые росли здесь при жизни Алексея Толстого. Во дворе находятся две беседки: большая и маленькая. Одевшись, мы вышли во двор и решили, что приедем сюда еще и летом, но заходить в дом не будем, а просто посидим в маленькой беседке. На этом экскурсия была завершена. Теперь нам предстоял осмотр ближайшего кафе, куда мы с Сашей и направились. На прощание мы помахали Буратино рукой. Он остался стоять на месте с той же широкой улыбкой на лице, свидетель того что время в этой усадьбе остановилось, как и самые точные ртутные часы на бюро матери великого русского писателя Алексея Толстого.
