Джейхун Али – один из самых популярных телеведущих и спикеров Азербайджана. В данный момент является ведущим ток-шоу Diqqət Mərkəzi-Yekun и основного информационного выпуска İTV Xəbər на Общественном Телевидении. Он в течение нескольких лет читает лекции по культуре речи.
Специально для «Журналистика. Закулисье» наш собеседник рассказал о том, как стал телевизионным журналистом, какие изменения ждут современное телевидение, и раскрыл три «нельзя» телевидения.
— Как вы пришли к желанию стать телеведущим?
— Я был очень вспыльчивым ребенком и надо было мою эту энергию направить на что-либо. Обычно эта фраза «на что-либо» определяет какие-то способности ребенка. В то время я писал рассказы, стихи и вот меня направили в Гимназию Искусств. Привели к директору гимназии, известному композитору Октаю Раджабову, я ему прочел стих, который написал к кончине Халил Рза Улутюрка и он посоветовал направить меня на классы выразительного чтения. Гимназия тогда была специализированной школой, там проводили помимо общеобразовательных программ уроки изобразительного искусства, вокала, танцев, сценической речи. Там я и начал учиться азам культуры речи.
— Как вы думали, кем вы станете?
— Я не думал, мне просто нравилось, что я делаю. Я тогда учился в пятом классе и игра в футбол казалась мне более привлекательным занятием. Тогда я не понимал что такое сцена, искусство. Все изменилось, когда известный танцор Таир Эйнуллаев предложил моим родителям, чтобы я стал ведущим концертной программы посвященном 70-летию народной артистки Амины ханым Дильбази. Мне было 13 лет. Я выступал со своей одноклассницей и вел с ней двухчасовую программу. После этого мои выступления стали учащаться. Для подростка это было способом самовыражения. И когда пришло время выбирать профессию, я решил, что стану телеведущим, потому что мне это нравилось. Я поступил на факультет филологии, и на первом же курсе пришел к ректору Славянского университета и сказал, что хочу быть ведущим студенческих мероприятий. А со второго курса стал подавать заявки на стажировки и разные конкурсы проводимые на местных телеканалах. И вот после многочисленных провалов на разных телевидениях в которые мне удавалось пробиться, я попал в ANS.
На канал было подано 168 заявок. Пройдя два тура, осталось всего 4 человека, а выбор в конце пал на двоих, на меня и моего коллегу. Будучи на третьем курсе, я начал работать на телевидении как диктор-стажер. Спустя полтора месяца я уже был в эфире. Так начался мой путь в телевидении.
Я начинал как сценический ведущий, но потом стал формироваться как телевизионный. Сейчас все равнозначно. Но могу сказать, что сценическая работа сложнее, чем в эфире, потому что там ты сразу видишь реакцию аудитории, а в эфире — нет. Ты ее можешь лишь почувствовать. Это своеобразная энергетика. Бывает, что ты через камеру чувствуешь некую обратную волну энергетики, так как камеру мы телевизионщики считаем нечто живым. Все зависит от тебя, с каким настроем ты заходишь в студию.
Специально для «Журналистика. Закулисье» наш собеседник рассказал о том, как стал телевизионным журналистом, какие изменения ждут современное телевидение, и раскрыл три «нельзя» телевидения.
— Как вы пришли к желанию стать телеведущим?
— Я был очень вспыльчивым ребенком и надо было мою эту энергию направить на что-либо. Обычно эта фраза «на что-либо» определяет какие-то способности ребенка. В то время я писал рассказы, стихи и вот меня направили в Гимназию Искусств. Привели к директору гимназии, известному композитору Октаю Раджабову, я ему прочел стих, который написал к кончине Халил Рза Улутюрка и он посоветовал направить меня на классы выразительного чтения. Гимназия тогда была специализированной школой, там проводили помимо общеобразовательных программ уроки изобразительного искусства, вокала, танцев, сценической речи. Там я и начал учиться азам культуры речи.
— Как вы думали, кем вы станете?
— Я не думал, мне просто нравилось, что я делаю. Я тогда учился в пятом классе и игра в футбол казалась мне более привлекательным занятием. Тогда я не понимал что такое сцена, искусство. Все изменилось, когда известный танцор Таир Эйнуллаев предложил моим родителям, чтобы я стал ведущим концертной программы посвященном 70-летию народной артистки Амины ханым Дильбази. Мне было 13 лет. Я выступал со своей одноклассницей и вел с ней двухчасовую программу. После этого мои выступления стали учащаться. Для подростка это было способом самовыражения. И когда пришло время выбирать профессию, я решил, что стану телеведущим, потому что мне это нравилось. Я поступил на факультет филологии, и на первом же курсе пришел к ректору Славянского университета и сказал, что хочу быть ведущим студенческих мероприятий. А со второго курса стал подавать заявки на стажировки и разные конкурсы проводимые на местных телеканалах. И вот после многочисленных провалов на разных телевидениях в которые мне удавалось пробиться, я попал в ANS.
На канал было подано 168 заявок. Пройдя два тура, осталось всего 4 человека, а выбор в конце пал на двоих, на меня и моего коллегу. Будучи на третьем курсе, я начал работать на телевидении как диктор-стажер. Спустя полтора месяца я уже был в эфире. Так начался мой путь в телевидении.
Я начинал как сценический ведущий, но потом стал формироваться как телевизионный. Сейчас все равнозначно. Но могу сказать, что сценическая работа сложнее, чем в эфире, потому что там ты сразу видишь реакцию аудитории, а в эфире — нет. Ты ее можешь лишь почувствовать. Это своеобразная энергетика. Бывает, что ты через камеру чувствуешь некую обратную волну энергетики, так как камеру мы телевизионщики считаем нечто живым. Все зависит от тебя, с каким настроем ты заходишь в студию.
— Кто вы сегодня?
— Ищущий и экспериментирующий.
— Экспериментирующий? В чем это проявляется?
— Мне важно, чтобы я учился у всего, к чему прикасаюсь. И прикасаюсь я с любовью. То есть я не занимаюсь тем, что мне не нравится. Я все время в поисках. Даже в той традиционной деятельности, которой занимаюсь. Можно подумать, что каждый день ведущий вечерних новостей занимается одним и тем же. Но — нет. Каждый день ты находишь что-то новое. С каждым разом ты получаешь что-то новое, ты меняешься.
— Например, что было отлично в твоем последнем эфире от предыдущего?
— Это новая информация и, соответственно, твое отношение к этой информации.
— То, как ты ее преподносишь?
— То, как ты ее пропускаешь через себя.
— А это нужно?
— А как не чувствуя информацию или тематику преподносить ее?
— Ну, мне казалось, что ведущий новостей не должен пропускать новость через себя.
— А вот и нет. Вопрос в том, что как можно читать о гибели маленького ребенка спокойно?
— Надо стараться.
— Надо стараться не подавать виду. Но это не значит, не пропускать через себя. Тогда твое отношение формируется верно.
— Мне казалось, что неправильно плакать в эфире.
— Никто не говорит о том, что надо плакать в эфире. Вопрос в том, что твое отношение формирует значимость.
— А правильно ли проявлять свое отношение?
— В чем?
— Это можно сделать и в тоне голоса. Но правильно ли влиять на людей?
— Есть то, как ты читаешь про гибель…
— Смотря кого…
— Совершенно верно. Можешь ли ты прочитать одинаково новость о гибели ребенка и обезвреживании террориста?
— Мне казалось, что информацию о них надо читать одинаково. Почему нет?
— Тогда ты становишься уже не тем. Это не связано с объективностью. Это не мое отношение, а расположение моей энергетики к этой информации. То есть информацию я обсуждаю как предмет культуры, а не как мою реакцию.
Реакция ведущего может проявляться в тембре голоса и мимике. И каждый день, это новая информация и мое отношение к ней. Если ко всему относиться хладнокровно, то будет мало души. Поэтому каждая новость требует к себе новый подход.
Например, победа Азербайджана на какой-либо спортивной олимпиаде и победа Азербайджана на «Евровидении» – радостные новости, но каждую из них ты читаешь по-разному. Энергия кроется в самой новости.
— И есть запятые.
— И не только запятые.
— Еще и точки… А восклицательные знаки есть в текстах?
— Есть, конечно.
— Ищущий и экспериментирующий.
— Экспериментирующий? В чем это проявляется?
— Мне важно, чтобы я учился у всего, к чему прикасаюсь. И прикасаюсь я с любовью. То есть я не занимаюсь тем, что мне не нравится. Я все время в поисках. Даже в той традиционной деятельности, которой занимаюсь. Можно подумать, что каждый день ведущий вечерних новостей занимается одним и тем же. Но — нет. Каждый день ты находишь что-то новое. С каждым разом ты получаешь что-то новое, ты меняешься.
— Например, что было отлично в твоем последнем эфире от предыдущего?
— Это новая информация и, соответственно, твое отношение к этой информации.
— То, как ты ее преподносишь?
— То, как ты ее пропускаешь через себя.
— А это нужно?
— А как не чувствуя информацию или тематику преподносить ее?
— Ну, мне казалось, что ведущий новостей не должен пропускать новость через себя.
— А вот и нет. Вопрос в том, что как можно читать о гибели маленького ребенка спокойно?
— Надо стараться.
— Надо стараться не подавать виду. Но это не значит, не пропускать через себя. Тогда твое отношение формируется верно.
— Мне казалось, что неправильно плакать в эфире.
— Никто не говорит о том, что надо плакать в эфире. Вопрос в том, что твое отношение формирует значимость.
— А правильно ли проявлять свое отношение?
— В чем?
— Это можно сделать и в тоне голоса. Но правильно ли влиять на людей?
— Есть то, как ты читаешь про гибель…
— Смотря кого…
— Совершенно верно. Можешь ли ты прочитать одинаково новость о гибели ребенка и обезвреживании террориста?
— Мне казалось, что информацию о них надо читать одинаково. Почему нет?
— Тогда ты становишься уже не тем. Это не связано с объективностью. Это не мое отношение, а расположение моей энергетики к этой информации. То есть информацию я обсуждаю как предмет культуры, а не как мою реакцию.
Реакция ведущего может проявляться в тембре голоса и мимике. И каждый день, это новая информация и мое отношение к ней. Если ко всему относиться хладнокровно, то будет мало души. Поэтому каждая новость требует к себе новый подход.
Например, победа Азербайджана на какой-либо спортивной олимпиаде и победа Азербайджана на «Евровидении» – радостные новости, но каждую из них ты читаешь по-разному. Энергия кроется в самой новости.
— И есть запятые.
— И не только запятые.
— Еще и точки… А восклицательные знаки есть в текстах?
— Есть, конечно.
— Поговорим о телевидении. Вы сказали, что оно стало лучше…
— Да, потому что телевидением стали заниматься телевизионные менеджеры. Если вы посмотрите мои предыдущие интервью, я всегда старался объективно оценивать ситуацию на телевидении. Несмотря на то, где я работал, я критиковал телевидение, не сторонился того, чтобы говорить о том, что нельзя делать.
Когда я что-то делаю, я думаю о том насколько это справедливо по отношению к зрителю. По-моему, это и должно быть основной задачей телевидения, потому что мы не имеем права диктовать зрителю, что нужно смотреть. Обычно говорят, зритель хочет этого. Но нет такого понятия. Это телевидение просвещает, направляет и ставит актуальные вопросы. Поэтому я думаю, что мы в ответе за свои поступки на телевидении.
— Чего не хватает телевидению сегодня?
— Если рассмотреть этот вопрос в целом, то очень многого не хватает. А если детально, то в первую очередь необходимо вернуть зрителей, которые жаждут и соскучились по правильным телевизионным программам. Но в то же время на свой счет я могу сказать,что на İTV мы пытаемся что-то сделать. По крайней мере, делать добро, это не значит действовать с какими-то намерениями, это хотя бы не участвовать в подлости.
Я считаю, что на телевидении существует несколько «нельзя».
В первую очередь, нельзя навязывать свое мнение зрителю. Нельзя нагружать зрителя, чтобы доказать правоту того или иного деяния или продукта на телевидении.
Нельзя несбалансированно и негармонично представлять продукт телевидения, включающий в себя музыку, цвет изображения, слово и т.д. Я думаю, что это ключевые моменты телевидения и отвечающие за это люди должны быть ответственными.
Нельзя, поверхностно владея информацией, говорить о ней. Учитывая, что телевидение, это публичная деятельность, здесь ты должен быть максимально ответственным.
К примеру, в ток-шоу Diqqət Mərkəzi-Yekun в зависимости от сложности обсуждаемых тем, мы до съемок советуемся с социологами, психологами и в случае необходимости с юристами.
— Да, потому что телевидением стали заниматься телевизионные менеджеры. Если вы посмотрите мои предыдущие интервью, я всегда старался объективно оценивать ситуацию на телевидении. Несмотря на то, где я работал, я критиковал телевидение, не сторонился того, чтобы говорить о том, что нельзя делать.
Когда я что-то делаю, я думаю о том насколько это справедливо по отношению к зрителю. По-моему, это и должно быть основной задачей телевидения, потому что мы не имеем права диктовать зрителю, что нужно смотреть. Обычно говорят, зритель хочет этого. Но нет такого понятия. Это телевидение просвещает, направляет и ставит актуальные вопросы. Поэтому я думаю, что мы в ответе за свои поступки на телевидении.
— Чего не хватает телевидению сегодня?
— Если рассмотреть этот вопрос в целом, то очень многого не хватает. А если детально, то в первую очередь необходимо вернуть зрителей, которые жаждут и соскучились по правильным телевизионным программам. Но в то же время на свой счет я могу сказать,что на İTV мы пытаемся что-то сделать. По крайней мере, делать добро, это не значит действовать с какими-то намерениями, это хотя бы не участвовать в подлости.
Я считаю, что на телевидении существует несколько «нельзя».
В первую очередь, нельзя навязывать свое мнение зрителю. Нельзя нагружать зрителя, чтобы доказать правоту того или иного деяния или продукта на телевидении.
Нельзя несбалансированно и негармонично представлять продукт телевидения, включающий в себя музыку, цвет изображения, слово и т.д. Я думаю, что это ключевые моменты телевидения и отвечающие за это люди должны быть ответственными.
Нельзя, поверхностно владея информацией, говорить о ней. Учитывая, что телевидение, это публичная деятельность, здесь ты должен быть максимально ответственным.
К примеру, в ток-шоу Diqqət Mərkəzi-Yekun в зависимости от сложности обсуждаемых тем, мы до съемок советуемся с социологами, психологами и в случае необходимости с юристами.
— Поговорим и о современном телевидении…
— Современное телевидение — в инновациях. Современное телевидение уже в телефонах. Мы выходим в прямой эфир в соцсетях. Телевизор уже уступил место стене, к которой можно дать голосовую команду и включить определенный канал. Но важен контент. То есть форма передачи меняется и будет меняться, но контент более важен. Потому что современный зритель более полторы минуты ничего не хочет смотреть. Поэтому ему за это время нужно дать столько ценной информации, чтобы он получил все что хочет, остался довольным, подпитанным информацией, и чтобы он не нуждался в других источниках и не «переключался». Но если сегодня определенный гаджет позволяет создать продукт и пустить его в эфир, то значит, форма передачи информации на телевидении изменилась. То есть скоро люди перестанут нуждаться в телевизорах, но не в телевизионных программах.
Современному зрителю можно навязывать музыку, если он имеет выбор?
— Нет, но можно дать ему ее в неожиданном месте, и если она его зацепит, то он будет ее искать.
— Да, форма представления играет немаловажную роль. Современное телевидение, прежде чем создать какие-то проекты, уже знает, какая группа зрителей будет смотреть эти программы. Мы говорили, что телевидение воспитывает, но программы готовятся под ожидания зрителей.
— Это правильно?
— Вкусы разные. Выбор всегда остается за зрителем.
— Он всегда может нажать на кнопку пульта.
— Вот почему мы всегда говорим «не переключайтесь».
— А это работает?
— Стараемся, чтобы работало.
Беседовала София Франк
— Современное телевидение — в инновациях. Современное телевидение уже в телефонах. Мы выходим в прямой эфир в соцсетях. Телевизор уже уступил место стене, к которой можно дать голосовую команду и включить определенный канал. Но важен контент. То есть форма передачи меняется и будет меняться, но контент более важен. Потому что современный зритель более полторы минуты ничего не хочет смотреть. Поэтому ему за это время нужно дать столько ценной информации, чтобы он получил все что хочет, остался довольным, подпитанным информацией, и чтобы он не нуждался в других источниках и не «переключался». Но если сегодня определенный гаджет позволяет создать продукт и пустить его в эфир, то значит, форма передачи информации на телевидении изменилась. То есть скоро люди перестанут нуждаться в телевизорах, но не в телевизионных программах.
Современному зрителю можно навязывать музыку, если он имеет выбор?
— Нет, но можно дать ему ее в неожиданном месте, и если она его зацепит, то он будет ее искать.
— Да, форма представления играет немаловажную роль. Современное телевидение, прежде чем создать какие-то проекты, уже знает, какая группа зрителей будет смотреть эти программы. Мы говорили, что телевидение воспитывает, но программы готовятся под ожидания зрителей.
— Это правильно?
— Вкусы разные. Выбор всегда остается за зрителем.
— Он всегда может нажать на кнопку пульта.
— Вот почему мы всегда говорим «не переключайтесь».
— А это работает?
— Стараемся, чтобы работало.
Беседовала София Франк
