11 сентября 2012 года я приехала в Баку из города Чапаевск (Самарская область).
Мне было 18 лет. Я училась на втором курсе филфака (специальность «конвергентная журналистика») в самарском вузе. И у меня была куча комплексов.
10 октября, спустя месяц после приезда, отец повел меня в редакцию «525-ой газеты», потому что он был знаком с главным редактором и с его замом с молодости, и решил, что в новой стране «гыз ушагы» ("девочку") он может доверить только им. Он думал и о моем развитии, но сам решал, что для меня хорошо.
Помню этот день отчетливо.
У меня всегда был скромный гардероб и часто одну вещь мы носили на пару с сестрой. Красное платье в белый горошек было именно такой вещью – одной на двоих. Я надела его, потому что очень любила, но отец сказал, что на работу нельзя ходить нарядной, это отвлекает от процесса. Мы зашли в магазин и взяли мне черную юбку карандаш и белую блузку на несколько размеров больше (он этого не замечал), а я закатала рукава до локтей и носила.
С нами пошел и мой старший брат, потому что мы с ним должны были запомнить дорогу от дома до редакции, чтобы на следующий день брат меня провожал и я не заблудилась. Мы сели в кабинете у редактора и в этот момент моя юбка отцу не понравилась. Знаете, у юбки «карандаш» есть такая особенность, она задирается, когда ты садишься, и у меня были открыты колени.
Я тогда собирала волосы в пучок. И только так. Потому что отец не разрешал делать даже хвостик. У меня было два варианта – сплести косу или сделать пучок. Я выбирала пучок.
Вы представили меня зажатую, закопмлексованную, плохо одетую? Теперь представьте как я разговаривала.
У меня был отличный русский язык. Но азербайджанский я знала на бытовом уровне и больше половины слов выговаривала неправильно. Вернее правильно, но только для определенного района нашей страны – Физулинского.
Например, я не знала слова «bəli» и отзывалась так – «ha». Я не знала что значит «Necəsən», я говорила «nətərsən». И самое смешное, вместо «Rusiya» я говорила «Uruset».
Меня посадили в редакции, где были ребята из разных регионов. У них я училась языку, поэтому теперь, слушая мою азербайджанскую речь, никто не может понять откуда конкретно я родом.
Мне дали стопку газет, я их читала, и в первую половину дня, когда был свободен один из компьютеров, я училась печатать на азербайджанском. Для этого просто переписывала статьи из газет.
В редакции было несколько человек, которые понимали русский язык. Говорила на русском отлично только тетя Нина – повар в столовой. Мне было очень сложно общаться, поэтому чаще всего я молчала. Мне повезло, что я попала в этот коллектив, который принял меня такой какая я есть, и многому научил. Но мне нужно было писать статьи.
Через месяц в газете вышел первый мой текст. Я написала его на русском, а Севиндж Мурватгызы (тогда корреспондент газеты, прекрасный эссеист) помогала переводить его на азербайджанский.
Я быстро научилась говорить на азербайджанском, потому что была среди тех, кто не знает русского. Если бы я тогда попала в русскоязычную среду, то до сих пор не знала бы толком свой родной язык. А писать я была вынуждена научиться, потому что нельзя было пользоваться хорошим отношением к себе и припахивать других. Так я держалась на маленьких материалах и фотографировала для газеты.
Когда в редакцию практикантом пришла Мехеббет, девочка с которой мы впоследствии очень сдружились, я предложила ей совместную работу. Она знала азербайджанский, я знала журналистику. Мы стали брать интервью у жен знаменитостей, писать их истории любви. Когда Мехеббет уехала, я стала писать эссе на азербайджанском. Так у меня появилась колонка в газете.
В редакции было много книг, я брала их и читала. Очень полезно было читать современных авторов, язык которых был проще. И однажды я решила перевести один из рассказов. У этого автора потом вышла книга на русском, и несколько моих переводов вошли в нее.
Но мне хотелось публиковаться. Я отправила перевод на почту газеты «Зеркало». Спустя несколько недель я так и не получила от них ответа и уже устала с нетерпением открывать газету и видеть не свой перевод на развороте. Тогда я поехала к ним, меня встретила секретарша. И только сейчас я понимаю, какой наглой я была, но мой перевод опубликовали на той же неделе.
Это был мой первый самостоятельный успех. И он повторился еще не раз.
Мне было 18 лет. Я училась на втором курсе филфака (специальность «конвергентная журналистика») в самарском вузе. И у меня была куча комплексов.
10 октября, спустя месяц после приезда, отец повел меня в редакцию «525-ой газеты», потому что он был знаком с главным редактором и с его замом с молодости, и решил, что в новой стране «гыз ушагы» ("девочку") он может доверить только им. Он думал и о моем развитии, но сам решал, что для меня хорошо.
Помню этот день отчетливо.
У меня всегда был скромный гардероб и часто одну вещь мы носили на пару с сестрой. Красное платье в белый горошек было именно такой вещью – одной на двоих. Я надела его, потому что очень любила, но отец сказал, что на работу нельзя ходить нарядной, это отвлекает от процесса. Мы зашли в магазин и взяли мне черную юбку карандаш и белую блузку на несколько размеров больше (он этого не замечал), а я закатала рукава до локтей и носила.
С нами пошел и мой старший брат, потому что мы с ним должны были запомнить дорогу от дома до редакции, чтобы на следующий день брат меня провожал и я не заблудилась. Мы сели в кабинете у редактора и в этот момент моя юбка отцу не понравилась. Знаете, у юбки «карандаш» есть такая особенность, она задирается, когда ты садишься, и у меня были открыты колени.
Я тогда собирала волосы в пучок. И только так. Потому что отец не разрешал делать даже хвостик. У меня было два варианта – сплести косу или сделать пучок. Я выбирала пучок.
Вы представили меня зажатую, закопмлексованную, плохо одетую? Теперь представьте как я разговаривала.
У меня был отличный русский язык. Но азербайджанский я знала на бытовом уровне и больше половины слов выговаривала неправильно. Вернее правильно, но только для определенного района нашей страны – Физулинского.
Например, я не знала слова «bəli» и отзывалась так – «ha». Я не знала что значит «Necəsən», я говорила «nətərsən». И самое смешное, вместо «Rusiya» я говорила «Uruset».
Меня посадили в редакции, где были ребята из разных регионов. У них я училась языку, поэтому теперь, слушая мою азербайджанскую речь, никто не может понять откуда конкретно я родом.
Мне дали стопку газет, я их читала, и в первую половину дня, когда был свободен один из компьютеров, я училась печатать на азербайджанском. Для этого просто переписывала статьи из газет.
В редакции было несколько человек, которые понимали русский язык. Говорила на русском отлично только тетя Нина – повар в столовой. Мне было очень сложно общаться, поэтому чаще всего я молчала. Мне повезло, что я попала в этот коллектив, который принял меня такой какая я есть, и многому научил. Но мне нужно было писать статьи.
Через месяц в газете вышел первый мой текст. Я написала его на русском, а Севиндж Мурватгызы (тогда корреспондент газеты, прекрасный эссеист) помогала переводить его на азербайджанский.
Я быстро научилась говорить на азербайджанском, потому что была среди тех, кто не знает русского. Если бы я тогда попала в русскоязычную среду, то до сих пор не знала бы толком свой родной язык. А писать я была вынуждена научиться, потому что нельзя было пользоваться хорошим отношением к себе и припахивать других. Так я держалась на маленьких материалах и фотографировала для газеты.
Когда в редакцию практикантом пришла Мехеббет, девочка с которой мы впоследствии очень сдружились, я предложила ей совместную работу. Она знала азербайджанский, я знала журналистику. Мы стали брать интервью у жен знаменитостей, писать их истории любви. Когда Мехеббет уехала, я стала писать эссе на азербайджанском. Так у меня появилась колонка в газете.
В редакции было много книг, я брала их и читала. Очень полезно было читать современных авторов, язык которых был проще. И однажды я решила перевести один из рассказов. У этого автора потом вышла книга на русском, и несколько моих переводов вошли в нее.
Но мне хотелось публиковаться. Я отправила перевод на почту газеты «Зеркало». Спустя несколько недель я так и не получила от них ответа и уже устала с нетерпением открывать газету и видеть не свой перевод на развороте. Тогда я поехала к ним, меня встретила секретарша. И только сейчас я понимаю, какой наглой я была, но мой перевод опубликовали на той же неделе.
Это был мой первый самостоятельный успех. И он повторился еще не раз.
Однажды я отправила свой текст в газету «Каспий». Не получив ответа я им позвонила и спросила причину… Текст и правда был ужасен.
Прошел год, мне нужны были публикации для портфолио (я же училась в универе и все свои публикации предъявляла кафедре в конце учебного года).
Отправить новые тексты в «Каспий» я стеснялась, потому что уже получала от них отказ. Я попросила сделать это моего редактора, у которого были знакомые в этой газете. Через пару часов он подошел ко мне и сказал, что меня зовут на собеседование. Мои тексты им так понравились, что они предложили мне стать их внештатным корреспондентом.
Я писала экспертные интервью, репортажи, эссе, очерки, портретные интервью. Одно из них было с Захаром Прилепиным. Я ему просто написала в Фейсбуке вопросы, и он мне ответил. Он тогда был лишь писателем, а не политиком.
На одном из интервью в меня влюбились. Настолько, что предложили встретиться снова и сделали предложение руки и сердца. Мне было 21, он был старше меня на 12 лет, играл на гитаре, писал стихи, был очень умным и внимательным. Он красиво ухаживал за мной, и мне очень нравилось, как он на меня смотрит. Я не дала ему никакого ответа. Ответ должны были дать мои родители. Они присматривались, я тоже. Когда я увидела его маму на "эльчилик" (сватовство), я ему отказала. Она меня не любила. А жить мне пришлось бы с ней. Так эти отношения продлились три месяца. После этого отношений у меня не было. Я стала еще более избирательной.
Но с появлением в моей жизни этих отношений все пошло не так. Спустя пару лет, вспомнив как на следующий день после "эльчилик" прогнили все фрукты, которые принесла мать жениха, я подумала, а вдруг это была порча? Потому что со мной стали происходить невероятные вещи.
С главным редактором газеты «Каспий» я поссорилась. Они опубликовали интервью с «писателем», который мне не нравился, и дали под текстом мое имя. Я попросила убрать мое имя из под текста и впредь без моего ведома не делать таких вещей. Главред оскорбился. Потом мои тексты задерживались, не публиковались. Я писала репортаж, а он не публиковался, у меня портились отношения с людьми из-за таких неопубликованных материалов. И я решила перестать для них писать.
В «525-ой газете» также вдруг испортились отношения со всеми.
Я к тому времени стала челном Союза писателей Азербайджана. В журнале «Ulduz» был опубликован перевод моего рассказа «А ты в Бога веришь?». Я даже появлялась на обложке их журнала.
И вот я решила порвать со всеми. Уйти из Союза писателей, в котором была разочарована. Больше не приходить в «525-ую газету», где также разочаровалась в людях. Газета «Мир литературы», где выходило мое интервью, отбраковало мои переводы. Один гламурный журнал также сказал мне, что я не так хороша как о себе думаю. Тогда у меня пропал блеск в глазах, у меня не было работы, личной жизни, да и в университете испортились отношения с завкафедры. У меня сгорел ноутбук (подарок двоюродного брата), мне не на чем было работать и писать свой диплом. Отец тогда был строже, чем сейчас так что дома все было тоже ужасно.
Я уехала на зимнюю сессию, смотрела кино, читала книги, и это безработное время очень многое мне дало.
Прошел год, мне нужны были публикации для портфолио (я же училась в универе и все свои публикации предъявляла кафедре в конце учебного года).
Отправить новые тексты в «Каспий» я стеснялась, потому что уже получала от них отказ. Я попросила сделать это моего редактора, у которого были знакомые в этой газете. Через пару часов он подошел ко мне и сказал, что меня зовут на собеседование. Мои тексты им так понравились, что они предложили мне стать их внештатным корреспондентом.
Я писала экспертные интервью, репортажи, эссе, очерки, портретные интервью. Одно из них было с Захаром Прилепиным. Я ему просто написала в Фейсбуке вопросы, и он мне ответил. Он тогда был лишь писателем, а не политиком.
На одном из интервью в меня влюбились. Настолько, что предложили встретиться снова и сделали предложение руки и сердца. Мне было 21, он был старше меня на 12 лет, играл на гитаре, писал стихи, был очень умным и внимательным. Он красиво ухаживал за мной, и мне очень нравилось, как он на меня смотрит. Я не дала ему никакого ответа. Ответ должны были дать мои родители. Они присматривались, я тоже. Когда я увидела его маму на "эльчилик" (сватовство), я ему отказала. Она меня не любила. А жить мне пришлось бы с ней. Так эти отношения продлились три месяца. После этого отношений у меня не было. Я стала еще более избирательной.
Но с появлением в моей жизни этих отношений все пошло не так. Спустя пару лет, вспомнив как на следующий день после "эльчилик" прогнили все фрукты, которые принесла мать жениха, я подумала, а вдруг это была порча? Потому что со мной стали происходить невероятные вещи.
С главным редактором газеты «Каспий» я поссорилась. Они опубликовали интервью с «писателем», который мне не нравился, и дали под текстом мое имя. Я попросила убрать мое имя из под текста и впредь без моего ведома не делать таких вещей. Главред оскорбился. Потом мои тексты задерживались, не публиковались. Я писала репортаж, а он не публиковался, у меня портились отношения с людьми из-за таких неопубликованных материалов. И я решила перестать для них писать.
В «525-ой газете» также вдруг испортились отношения со всеми.
Я к тому времени стала челном Союза писателей Азербайджана. В журнале «Ulduz» был опубликован перевод моего рассказа «А ты в Бога веришь?». Я даже появлялась на обложке их журнала.
И вот я решила порвать со всеми. Уйти из Союза писателей, в котором была разочарована. Больше не приходить в «525-ую газету», где также разочаровалась в людях. Газета «Мир литературы», где выходило мое интервью, отбраковало мои переводы. Один гламурный журнал также сказал мне, что я не так хороша как о себе думаю. Тогда у меня пропал блеск в глазах, у меня не было работы, личной жизни, да и в университете испортились отношения с завкафедры. У меня сгорел ноутбук (подарок двоюродного брата), мне не на чем было работать и писать свой диплом. Отец тогда был строже, чем сейчас так что дома все было тоже ужасно.
Я уехала на зимнюю сессию, смотрела кино, читала книги, и это безработное время очень многое мне дало.
На одном из предметов нам задали открыть блог и продвигать его в соцсетях. Тогда я на блогспот открыла блог с именем София Франк, открыла все соцсети на это имя, включая Инстаграм, а спустя несколько недель решила удалить старый профиль в Фейсбуке и тем самым сменить свой круг общения. У меня началась новая жизнь.С нового профиля я написала редактору газеты «Эхо» Наиру Алиеву, напросилась быть практикантом. Я приходила в редакцию, писала тексты, он меня многому учил, работала там же над своим дипломом (который ранее сгорел с компьютером), получала мизерные гонорары.
Я делала интервью с деятелями культуры, и одно из них вновь стало роковым.
С Шарифом Агаяром (писатель, главред Kulis.az) мы говорили о ПЕН-клубе, которым руководит Чингиз Абдуллаев. Критика Абдуллаеву не понравилась, и он прислал в редакцию письмо, которое просил опубликовать. Это нормально. Даже прекрасно. Ответ мы тоже опубликовали. Но руководитель отдела культуры в «Эхо» Ирада Асадова попросила меня больше не писать о культуре. Я, конечно же, расстроилась. Но потом началась защита дипломной и, вернувшись летом с дипломом, я решила искать нормальное место работы.
Проанализировав все русскоязычные сайты, я решила отправить CV в Day.Az. Не получив ответа я пошла в редакцию. Почти все были в отпуске, но мне удалось встретиться с заместителем главреда. Вакансий у них не было, но мне предложили быть внештатником.
Еще будучи практикантом в «Эхо», я увидела объявление об открытых уроках танго и латиноамериканских танцев в Ярат. Я всегда мечтала танцевать, и поэтому пошла на это мероприятие. Это был новый мир, почти все ребята были русскоязычными, открытыми, позитивными. И теперь мне хотелось зарабатывать больше, чтобы оплатить уроки танцев и купить себе танцевальные туфли. Парочки текстов в месяц для Day.Az было не достаточно.
Я делала интервью с деятелями культуры, и одно из них вновь стало роковым.
С Шарифом Агаяром (писатель, главред Kulis.az) мы говорили о ПЕН-клубе, которым руководит Чингиз Абдуллаев. Критика Абдуллаеву не понравилась, и он прислал в редакцию письмо, которое просил опубликовать. Это нормально. Даже прекрасно. Ответ мы тоже опубликовали. Но руководитель отдела культуры в «Эхо» Ирада Асадова попросила меня больше не писать о культуре. Я, конечно же, расстроилась. Но потом началась защита дипломной и, вернувшись летом с дипломом, я решила искать нормальное место работы.
Проанализировав все русскоязычные сайты, я решила отправить CV в Day.Az. Не получив ответа я пошла в редакцию. Почти все были в отпуске, но мне удалось встретиться с заместителем главреда. Вакансий у них не было, но мне предложили быть внештатником.
Еще будучи практикантом в «Эхо», я увидела объявление об открытых уроках танго и латиноамериканских танцев в Ярат. Я всегда мечтала танцевать, и поэтому пошла на это мероприятие. Это был новый мир, почти все ребята были русскоязычными, открытыми, позитивными. И теперь мне хотелось зарабатывать больше, чтобы оплатить уроки танцев и купить себе танцевальные туфли. Парочки текстов в месяц для Day.Az было не достаточно.
В ноябре в «Эхо» появилась вакансия. Я стала ответственным секретарем. Смогла оплачивать уроки танго. Подработка для Haqqın.az – моя первая обувь для танцев.
И тут в последнюю неделю 2016 года мне сказали, что в Day.Az есть вакансия, вести отдел культуры и Lady.Day.Az. Но как я могла уволиться из «Эхо», если не проработала там и двух месяцев? Я сказала, что мне неловко будет уходить из газеты, даже если это та работа о которой я мечтала, и зарплата больше почти вдвое. И тут судьба решила все сама. Под Новый год меня уволили из «Эхо». Это мистическая ситуация и она одна из тех, которые заставили меня верить в судьбу.
У меня сгорела симкарта, я была вне зоны доступа два дня. А все из-за того, что номер был на имя дяди, и чтобы получить дубликат я поехала к нему, объяснила ситуацию, а на следующий день забрала у него новую симку. В вечер, когда у меня уже не работал телефонный номер, мы решили пораньше сверстать газету, поэтому я не открывала свою почту, на которой оказывается были субботние материалы, а смотрела лишь редакционную. Наира Алиева в «Эхо» уже не было, он обычно отправлял все на редакционную почту, а новый замглавреда отправлял на мою. Это незначительная путаница, но мне на следующий день предъявили, что я специально не смотрела почту, специально не отвечала на звонки (замглавреда не поверил, что номер сгорел и я его только восстановила). Короче, мне сказали, что я уволена.
Но я была счастлива. Теперь я могла спокойно пойти в Day.Az. Что я и сделала. Я до сих пор рада, что работаю именно в этой редакции. У меня лучший коллектив, мне нравится то, что я делаю. И я очень благодарна судьбе.
Итак, если вы заметили, я никого и ничего не знала, когда переехала в Азербайджан. У меня к тому же не было связей, контактов. А это все очень важно в журналистике.
Методом проб и ошибок я находила нужные мне адреса, когда ходила на мероприятия. Сейчас у всех есть смартфоны, гугл-карта, мобильный интернет. У меня тогда всего этого не было. Бывало, что я не находила адрес дома сразу, плутала весь день. Отменяла интервью, но на следующий день вновь проходила этот же маршрут. Я не останавливалась.
Я хотела писать о культуре, но никого не знала из этой сферы. Я никогда не стеснялась просить советы, просить номера, задавать на интервью глупые вопросы. Постепенно контакты появлялись. Сейчас я чувствую себя очень клевой, когда кто-то из журналистов просит у меня контакты кого-то трудноуловимого.
У меня сейчас есть контакты и политологов и экономистов.
Я не ждала, что меня куда-то позовут работать. Меня никто не знал в этой стране. Я сама искала места, и если мне не отвечали на письма, на звонки, то я ходила к ним и заходила без стука.
Я не верила в свои силы, но не останавливалась. Я училась писать. Постоянно. Даже сейчас учусь.
Ничто не должно вас останавливать на выбранном вами пути. А уж тем более если вам чуть за 20. Ошибаются все. Этого не надо бояться. Ничего не надо бояться. Как вы уже поняли, я не боюсь даже своего отца. Когда пропадает страх, появляется любовь.
Полезные советы: Как выучить азербайджанский?
Говорить только на нем, не боясь ошибиться.
Читать современных авторов.
Писать не английскими, а азербайджанскими буквами, чтобы не путаться в будущем. То есть использовать ə, ş, ç, ö, ü, ğ, ı.
Писать свои мысли на азербайджанском. Это помогает.
Заведите друзей, которые не знаю русского. С ними вам придется учить азербайджанский. Тех, кто этого стоит, очень много.
Юмористические советы: Как понять, что мать жениха ведьма?
В моем случае все было очень очевидно:
На эльчилик мама жениха рассказывала моей маме и моим родным, какой должна быть невестка - должна завязывать шнурки на обуви свекрови, выполнять работу по дому, быть тихой и послушной.
Она говорила о том, что должна принести с собой невеста. То есть перечислила все приданое, которое хочет.
Тетя жениха спросила мой знак Зодиака, и сказала что мы с женихом не подходим друг другу.
Все, что я сказала на встрече с ними "будущая свекровь" передала сыну. Конечно же, перевернув все смыслы. Получилось так, что я им грубила. Об этом мне не в самой ласковой форме сказал сам "молодой человек".
Я недолго думая послала их на хуй. И очень счастлива, что не побоялась сделать этот шаг.
И тут в последнюю неделю 2016 года мне сказали, что в Day.Az есть вакансия, вести отдел культуры и Lady.Day.Az. Но как я могла уволиться из «Эхо», если не проработала там и двух месяцев? Я сказала, что мне неловко будет уходить из газеты, даже если это та работа о которой я мечтала, и зарплата больше почти вдвое. И тут судьба решила все сама. Под Новый год меня уволили из «Эхо». Это мистическая ситуация и она одна из тех, которые заставили меня верить в судьбу.
У меня сгорела симкарта, я была вне зоны доступа два дня. А все из-за того, что номер был на имя дяди, и чтобы получить дубликат я поехала к нему, объяснила ситуацию, а на следующий день забрала у него новую симку. В вечер, когда у меня уже не работал телефонный номер, мы решили пораньше сверстать газету, поэтому я не открывала свою почту, на которой оказывается были субботние материалы, а смотрела лишь редакционную. Наира Алиева в «Эхо» уже не было, он обычно отправлял все на редакционную почту, а новый замглавреда отправлял на мою. Это незначительная путаница, но мне на следующий день предъявили, что я специально не смотрела почту, специально не отвечала на звонки (замглавреда не поверил, что номер сгорел и я его только восстановила). Короче, мне сказали, что я уволена.
Но я была счастлива. Теперь я могла спокойно пойти в Day.Az. Что я и сделала. Я до сих пор рада, что работаю именно в этой редакции. У меня лучший коллектив, мне нравится то, что я делаю. И я очень благодарна судьбе.
Итак, если вы заметили, я никого и ничего не знала, когда переехала в Азербайджан. У меня к тому же не было связей, контактов. А это все очень важно в журналистике.
Методом проб и ошибок я находила нужные мне адреса, когда ходила на мероприятия. Сейчас у всех есть смартфоны, гугл-карта, мобильный интернет. У меня тогда всего этого не было. Бывало, что я не находила адрес дома сразу, плутала весь день. Отменяла интервью, но на следующий день вновь проходила этот же маршрут. Я не останавливалась.
Я хотела писать о культуре, но никого не знала из этой сферы. Я никогда не стеснялась просить советы, просить номера, задавать на интервью глупые вопросы. Постепенно контакты появлялись. Сейчас я чувствую себя очень клевой, когда кто-то из журналистов просит у меня контакты кого-то трудноуловимого.
У меня сейчас есть контакты и политологов и экономистов.
Я не ждала, что меня куда-то позовут работать. Меня никто не знал в этой стране. Я сама искала места, и если мне не отвечали на письма, на звонки, то я ходила к ним и заходила без стука.
Я не верила в свои силы, но не останавливалась. Я училась писать. Постоянно. Даже сейчас учусь.
Ничто не должно вас останавливать на выбранном вами пути. А уж тем более если вам чуть за 20. Ошибаются все. Этого не надо бояться. Ничего не надо бояться. Как вы уже поняли, я не боюсь даже своего отца. Когда пропадает страх, появляется любовь.
Полезные советы: Как выучить азербайджанский?
Говорить только на нем, не боясь ошибиться.
Читать современных авторов.
Писать не английскими, а азербайджанскими буквами, чтобы не путаться в будущем. То есть использовать ə, ş, ç, ö, ü, ğ, ı.
Писать свои мысли на азербайджанском. Это помогает.
Заведите друзей, которые не знаю русского. С ними вам придется учить азербайджанский. Тех, кто этого стоит, очень много.
Юмористические советы: Как понять, что мать жениха ведьма?
В моем случае все было очень очевидно:
На эльчилик мама жениха рассказывала моей маме и моим родным, какой должна быть невестка - должна завязывать шнурки на обуви свекрови, выполнять работу по дому, быть тихой и послушной.
Она говорила о том, что должна принести с собой невеста. То есть перечислила все приданое, которое хочет.
Тетя жениха спросила мой знак Зодиака, и сказала что мы с женихом не подходим друг другу.
Все, что я сказала на встрече с ними "будущая свекровь" передала сыну. Конечно же, перевернув все смыслы. Получилось так, что я им грубила. Об этом мне не в самой ласковой форме сказал сам "молодой человек".
Я недолго думая послала их на хуй. И очень счастлива, что не побоялась сделать этот шаг.
